[Нянюшка]

Костылики. Три белых морковки-облака. Легкое неверие-недоумение, неверность рук. Нащупывание тверди в недовоспарении. Боязнь падения. Мне вдомек, как ремеслятся стихи, но невдомек как пишутся, как дышатся. И зачем? «Нас пародируют!» - с гламурно-журнальным подростковым ужасом кричат девчонки, а подтекст-то - «наших бьют». Меня спародируют, легко. Лишь перечислив, что вокруг и ахнув от избытка чувств, да поморщившись в мыслительной чесотке. Свои слова я слышу как музыку, как ритм, и с удивлением перечитываю как прозу, как просто буквы. Меня подзуживают мысли о таланте, меня сшибает с пути молчанье собеседника. Меня раздражает его болтливость. Я сама молчу, когда не хочу обидеть, и болтаю, когда мне нечего сказать.
Тебе можно все. Например, пройтись по крыше соседнего дома сейчас, когда я смотрю на нее со своего балкона и не верю, что по ней можешь пройти ты. Хотя, верю. Но ты не идешь. Потому что, что все еще знаю о возможности не верить.
Мне бессюжетно-действенно и я не понимаю, как можно писать пьесы с таким бесконфликтным мировоззрением. Впрочем, у меня нет возраста, нет мировоззрения, и с этим тоже пьесы не попишешь. Зато сейчас по небу проплывает потрясающая облаковая белая лошадь!
Черешня, семечки и писанина удивительно уплотняют время, оно щелкает как резинка у рогатки.
Крыша по-прежнему пуста. Даже Карлсона на ней нет.
То, во что мне верилось еще совсем недавно, теперь не менее смешно, чем придуманные мной в детстве подруга Алиса, у которой дома была мраморная раковина, крестный-владелец белой Волги и влюбленный в меня прибалт Старкис, вместе со всеми написанными в старшей школе порнороманами.
Как-то раз на романтичной ночной трассе по дороге в деревню, под рокот разговоров и какую-то на тот момент актуальную музыку, нам приспичило сделать пипи-стоп. Ночь. Темнота. Свет фар. Обочина. Внизу еще темней и вся окрестность один сплошной куст, из которого так и ждешь серого волка. Итог – вусмертьизъеденные комарами зады.
Как-то раз на романтичной утренней трассе по дороге из деревни прилив эротических чувств загнал все на ту же обочину, только в более глубокие кусты. Розовела заря, поля люцерны вызывали ощущение галлюцинаций, птицы заливались как никогда ни один доминго бы не смог. Итог – бесчеловечно покусанные оводами зады.
В общем, не стоит портить дорожную романтику обнаженным задом. Прекрасные порывы голых жоп не прощают.